К юбилею американского прозаика и драматурга Генри Джеймса
Джеймс родился в Нью-Йорке, в семье известного религиозного философа, публициста и общественного деятеля. Отец дал своим сыновьям превосходное образование. Генри учился в Европе: Женева, Париж, Лондон. Таким образом, уже в подростковом возрасте будущий писатель приобщается к европейской культуре, впитывает её нравы.
Изучая право в Гарвардском университете, Джеймс решает оставить учёбу и посвятить себя литературе. В 1865 году публикуется его первый рассказ "Трагическая ошибка".
В 1872 году писатель переезжает в Европу. В Париже Джеймс знакомится с Тургеневым, который вводит его в круг знаменитых французских прозаиков: Флобер, Мопассан, Золя, Доде. Тургенев становится настоящим кумиром Джеймса. Он активно изучает творчество русского писателя (по французским и немецким переводам), пишет о нём критические статьи. И европейский роман Джеймс постигает прежде всего по произведениям Тургенева, беря их за образец. Но главным принципом Тургенева Джеймс выбирает для себя "наблюдения и изучения человеческой жизни". Итогом этого периода творчества становятся два крупных романа Джеймса – "Женский портрет" и "Вашингтонская площадь". Эти произведения считаются вершиной американского психологического реализма. Трагедия женской любви на фоне столкновения культур Старого и Нового света. И центральные героини этих романов (Изабелла Арчер и Кэтрин Слопер), несомненно, напоминают женские образы Тургенева.
В 1876 году Джеймс поселился в Лондоне, где прожил следующие двадцать лет. Период эмиграции самый плодотворный в творчестве писателя. Здесь создаются большие романы "Крылья голубки", "Послы", "Золотая чаша".
За год до смерти, в 1915 году, Генри Джеймс получает британское гражданство.
Джон Сингер Сарджент, портрет Генри Джеймса 1913 г. Фото: artsy.netДжеймс по праву считается первым модернистом. Его глубокий психологизм и творческие эксперименты во многом предвещают творчество Джеймса Джойса и Марселя Пруста. Новые приёмы повествования, стремление к изображению внутреннего мира человека, его подлинной жизни, к описанию впечатлений от события, а не само событие, – всё это во многом предопределило англо-американскую психологическую прозу нового типа.
