Вошёл он в читательское сознание как сатирик. По природе своей блюститель нравов и бичеватель социальных зол, он был, скорее, фельетонист, чем мастер "изящной словесности". Порой бич обличителя пороков сменялся лёгкой изящной хворостиной, которой он к удовольствию поклонников, виртуозно щекотал выбранные им явления.
Тема расправы, вплоть до каннибализма (жители города Глупова съели фаршированную голову майора Прыща), чрезвычайно близка сумеречному дарованию Михаила Евграфовича.
По воспоминаниям Щедрина "...детский плач и крики под материнской розгой, раздавались целый день". Миша, между тем, получил блестящее начальное домашнее образование, что позволило ему поступить в знаменитый Царскосельский лицей.
И тут, в колыбели российской ренессансной лёгкости, пушкинской искристой весёлости, он из умного, развитого способного парнишки превратился в нелюдимого неопрятного маленького бирюка, получившего прозвище "сумрачный лицеист". В науках преуспевал, не менее, впрочем, отличался и в дурном поведении: грубости и сквернословии, за что часто сиживал в карцере.
Фото: gdz4you.comДух двойственности, противоречия сопровождал этого тяжёлого, одарённого человека. Всё у него было как-то по-русски, «дебело» - тяжко, нескладно. И, одновременно, всё исполнено интереснейших парадоксов.
Он пишет в лицее (традиция предшественников) вольнодумные стишки, и за это оканчивает курс с низшим выходным чином. Коллежский секретарь вместо титулярного советника. Это несмотря на успехи в учёбе. Устраивается служить в канцелярию военного ведомства в Петербурге.
Крепко увлёкшись французскими социалистами, печатает в "Отечественных записках", находящихся под гласным и негласным надзором, две революционные повести: "Запутанное дело" и "Противоречия". По решению Надзорной комиссии, и, естественно, соответствующих ведомств , его ссылают в Вятку в канцелярию при губернаторе.
Он не теряет там времени: исправен по службе, погружён в чтение сколь возможно разрешённого «просветительского» чтива. От Монтескье и Руссо до Гегеля и Гоббса со Смитом. Не отсюда ли философский вопрос, терзавший просветителя всю литературную и гражданскую жизнь, проклятый вопрос русской общественной мысли: "Который человек в трудах находится, у того по праздникам щи пустые на столе, а который при полезном досуге состоит у того и в будни щи с убоиной. С чего бы это?" Не здесь ли, в Вятской партикулярной канцелярии возникает замысел антиутопии, сюрреалистического балаганного сочинения "История одного города"?
Фото: yarwiki.ru
Тяга к справедливому законотворчеству приводит его к политической сатире. В "Истории одного города", читай, Российской Империи вместо топорного "обличительного" скучного трактата, перед нами роман занимательно - фантастический. Щедрин "не заморачивается" психологическими уникальными свойствами души русского народа, как Тургенев и Толстой. У Щедрина просто: "Летел рой мужиков". Хотя, как демократ, не высказаться о народных чаяниях он не мог: "Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленях не могли". Конечно, прав воинствующий эстет Набоков: "Салтыков-Щедрин дрался оглоблей". По-другому он не мог и не хотел.
Щедрин как ни бился, не мог разрешить трагического русского разлома между естеством и законом, и оглобля, выпадая из рук, приносила отвлечённые притчевые метафоры в его знаменитых сказках , где Пороки и Добродетели выступают как персонажи: " … а Пороки, чтобы доказать что их на кривой не объедешь, на всю ночь закатились в трактир "Самарканд".
В своих произведениях Щедрин устремляется, всё-таки, к самой человеческой природе.
Он изобретает Иудушку Головлёва, пытаясь разглядеть в абсолютном монстре человеческие проявления. Но правдив, даже в сцене с умирающим братом, извращённый лицемерный негодяй Иудушка остаётся иудой.
Фото: alkruglov.narod.ru
Вообще, роман "Господа Головлёвы" - предтеча анти романтических декадентских опусов ("Мелкий бес" Соллогуба), где путь беды романиста определяется сразу.
Не надо в натуралистической эстетике пытаться сочинять "мичуринские" превращения и ожидать взрастания персика на крыжовнике.
Стараниями Петра Ланского, вернее его брата, министра внутренних дел, Михаилу Евграфовичу было дозволено вернуться в Петербург, уже в царствование Александра Второго. Он сразу попал в литературные объятия Некрасова. Уже фактически руководя «Отечественными записками», он печатает свои обличительные произведения и фельетоны, статьи, очерки. Ситуация в журнальной литературе 80-х требовала отклика быстрого, хлёсткого. И здесь Щедрин был верным последователем Чернышевского. Он сам называл себя двугорбым верблюдом, один из горбов беллетристика, второй-публицистика.
Салтыков женится, вопреки воле "ужасной женщины", своей матери. Он искренне полюбил дочь своего друга - сослуживца. Отвоёванная у судьбы возлюбленная жёнушка, Елизавета Аполлоновна оказалась "дурой и пошлячкой".
Двое детей, и тоже неудачных… "Несчастливы будут мои дети, никакой поэзии в сердцах, никаких радужных воспоминаний".
Скованный цепями неизбежной журнальной периодики , он не мог не оставаться «галерным» издателем пестуемого им литературно-публицистического детища вплоть до его закрытия по цензурно- идеологическим причинам в 1884 году. Воевать с чиновниками и умасливать цензоров, как великий продюсер "Современника", Некрасов он не умел…
Пережил с закрытием личную катастрофу. Умер вскоре.
Фото: kotliarov.ru Мучимый ревматизмом и осточертевшим вице-губернаторством. Слава богу, "недалёкая", но практичная Елизавета Аполлоновна смиренно и нежно ухаживала за ним, а после кончины писателя верно распорядилась оставшимися средствами и увела семью от края нищеты.
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин умер 10 мая 1889 года - тяжёлая простуда обострила болезненное, да и душевное , скорбно-тяжёлое состояние.
Похоронен в Петербурге на Волковом кладбище, рядом с Тургеневым. Так сошлись два больших русских писателя, столь непохожих в жизни, а, главное, в литературе, и столь драгоценных для неё.
