Кубанский казак вологодских земель
Владимир Алексеевич Гиляровский родился на глухом лесном хуторе Вологодчины в семье помощника управляющего лесным имением графа Олсуфьева Алексея Ивановича Гиляровского и Надежды Петровны, урождённой Усатой, предки которой вели начало от кубанских казаков. Привольная жизнь Севера так и манила охотой и рыбалкой, позже двоюродный дед Гиляровского, беглый матрос Китаев, обучил Владимира гимнастике, боксу, борьбе и плаванию, а от родителей он унаследовал любовь к чтению, стихам Пушкина, Лермонтова, Рылеева и красочной прозе Гоголя. Семи лет маленький Володя переехал в Вологду, там отец получил место станового пристава, сына же ждало обучение в местной гимназии. Однако, вольнолюбивый характер мальчика никак не вписывался в регламент строгих правил гимназии. Гиляровского тянуло на раздолье, и восемнадцати лет, не окончив гимназии, юноша сбежал из дома.
Скитания недоучившегося гимназиста
Бурлачество на Волге стало началом скитальческой жизни Гиляровского. За годы странствий он побывал грузчиком на волжском пароходстве, рабочим на белильном заводе, бойцом пожарного расчёта, табунщиком в калмыцких степях, служил актёром в театрах Саратова и Пензы, Воронежа и Тамбова, наездником в цирке. Последнему ремеслу Гиляровский научился у араба-наездника, живя ещё в Вологде. Цирк он полюбил всей душой, позднее, в Столешниковом переулке, у Гиляровского часто бывал дрессировщик Анатолий Дуров, а с силачом Поддубным писатель и сам не раз боролся.
Воспоминания о знаменитых циркачах братьях Никитиных, Дмитрии и Акиме, легли в основу рассказа “Клоун” Максима Горького, с которым Гиляровский вёл хорошую приятельскую дружбу.
В 1877 году он добровольцем отправился на русско-турецкую войну. Служил он в отряде охотников-пластунов, готовых в любую минуту идти на смерть – в Балканских горах брал в плен турецких часовых. “На эти операции посылали охотников самых ловких, а главное сильных, всегда вдвоем, а иногда и по трое. Надо снять часового без шума. Веселое занятие – та же охота, только пожутче, а вот в этом-то и удовольствие”, – признавался позже писатель. За участие в этой войне Гиляровский получил Георгиевский крест IV степени. В 1902 году Гиляровский побывал на праздновании двадцатипятилетия сражения на легендарной Шипке и повторил героический путь отряда генерала М. Д. Скобелева через Иметлийский перевал. Репортажи о мужестве русских воинов и полководческом таланте генерала легли в основу книги “Шипка прежде и теперь. 1877-1902”.
Я – москвич!
А. Долженко (родственник Чеховых), В. А. Гиляровский, И. П. Чехов (стоят); Ан. П. Чехов, М. П. Чехов (сидят). Мелихово. 1892 г. // В. А. Гиляровский: Комплект из 12 открыток. М., 1983
В 1881 году скитаниям Владимира Гиляровского был положен конец, он окончательно переселился в Москву и начал свою журналистскую деятельность. Писал статьи и очерки для самых разных газет и периодических изданий: “Русских ведомостей”, “Петербургского листка”, “Нового времени”, “Муравья”, “Осы”, “Русского слова”. Острый ум, природный артистизм, наблюдательность, огромный опыт и большая смелость отличали его заметки и очерки. Коллеги по репортёрскому перу шутили: “он накануне знает всё, где что свершится”. Он первым прибывал на место происшествия, будь то пожар, катастрофа на железнодорожных путях или безжалостная ловля бродячих собак.
Героем его репортажей был простой люд, кустари, рабочие фабрик и заводов, и писал о них Гиляровский всегда открыто и честно. Особая известность и уважение пришли к нему после репортажа о трагических событиях на Ходынском поле. Вот так описывал он народный ужас: “По направлению к Москве плетется публика с узелками и кружками в руках: подарки получили! У бегущих туда на лицах любопытство и тревога, у ползущих оттуда – ужас или безразличие… Трупов сотни. Лежат рядами. Их берут пожарные и сваливают в фуры. Этот ров, эти страшные волчьи ямы полны трупов. Здесь главное место гибели. Многие из людей задохлись, еще стоя в толпе, и упали уже мертвыми под ноги бежавших сзади, другие погибли еще с признаками жизни под ногами сотен людей, погибли раздавленными; были такие, которых душили в драке, около будочек, из-за узелков и кружек”.
Ночлежный омут
И, конечно, никто кроме дяди Гиляя так подробно не знал быт и нравы босяков ночлежек и трактиров некогда знаменитой московской Хитровки – площади между Покровским бульваром и Солянкой. Страшное место, прибежище оборванцев со всей необъятной Руси, где чужого могли запросто убить. Вот как описывает Хитровку Гиляровский в своей знаменитой книге “Москва и москвичи” : “В лабиринте коридоров и переходов, на кривых полуразрушенных лестницах, ведущих в ночлежки всех этажей, не было никакого освещения. Двух- и трехэтажные дома вокруг площади все полны такими ночлежками, в которых ночевало и ютилось до десяти тысяч человек. Под нижними нарами, поднятыми на аршин от пола, были логовища на двоих; они разделялись повешенной рогожей. Пространство в аршин высоты и полтора аршина ширины между двумя рогожами и есть "нумер", где люди ночевали без всякой подстилки, кроме собственных отрепьев…”
Но среди хитрованцев Гиляй был своим, он видел в них людей, пусть и опустившихся. Часто помогал им деньгами, подкармливал. Финал жизни нищего бродяги оказывался почти всегда плачевным – мордобои, пьянство, смертоубийство. Но бывали и редкие исключения. Один такой случай Гиляровский описал в рассказе “Штурман дальнего плавания”. Сыну умершей нищенки с Хитровки самим роком были уготованы разбой и воровство. Но мальчик сбежал сначала в Ярославль, затем в Астрахань, став позже офицером морского флота.
Друзья и встречи
И. Репин "Запорожцы пишут письмо турецкому султану"
Полвека прожил Гиляровский в Москве, приятельствуя со многими знаменитостями той эпохи: А. Белым, И. А. Буниным, А.П. Чеховым, Ф. И. Шаляпиным, А.И. Куприным, М.Н. Ермоловой. Часто бывал на ученических выставках в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, посвятил Исааку Левитану стихотворение “Владимирка – большая дорога”:
Помню ясно дни былые,
И картин мелькает ряд:
Стройной линией березы
Над канавами стоят...
Вижу торную дорогу
Сажень в тридцать ширины,
Травки нет на той дороге
Нескончаемой длины...
Водил для наглядности по медвежьим углам Хитровки Горького, Вл. Немировича-Данченко, Станиславского и художника Симова, когда те работали над постановкой “На дне” в Московском Художественном театре, ездил на репетиции чеховского водевиля “Медведь” со Львом Николаевичем Толстым. Своим потомкам он оставил яркую летопись старой Москвы, прекрасные очерки “Друзья и встречи”, повесть “Трущобные люди”, воспоминания о газетно-издательском укладе столицы. Гиляровский запечатлен на барельефе памятника Николаю Гоголя скульптора Н.А. Андреева, там писатель предстал в образе самого Тараса Бульбы, а ещё это хохочущий казак в белой папахе на картине И. Е. Репина “Запорожцы пишут письмо турецкому султану”. Таким и был москвич Владимир Гиляровский: беспокойным, шумным, но с чистой душой.
