Центральный театр кукол им. С. Образцова потряс зрителей МАРШАКа спектаклем о блокаде Ленинграда

“Я и мои друзья – соавторы спектакля тогда работали в Германии, придумывали наш маленький театрик Karlsson Haus и захотели сочинить сказку на больную тему, – вспоминает Борис Константинов, сегодня уже главный режиссер Театра кукол им. Образцова, – А что у нас болит? Блокада. И стали искать блокадников, которые еще живы. Придем в гости к одной бабушке, она рассказывает: “Я была пионеркой, тушила зажигалки!” Идем к другой – то же самое. Как будто у них выработался один и тот же рассказ, когда к ним пионеры ходили. Но однажды попали мы к Валентине Родничевой. Она говорит: “Ничего я вам сказать не могу, никаких подвигов я не совершала. Была маленькой, и очень испугалась. Забралась в шкаф, да так там и сидела”. Соседи, которые помогали ее выхаживать, даже подумали, что она помешалась. Правдивая история, в которой не было героизма. Ребенок, все-таки, не должен совершать подвиги. Это взрослые должны сделать все для того, чтобы его не окружала эта страшная война. И вот эта Валечка подарила нам возможность, оттолкнувшись от ее не-геройства, сочинить такую вот сказку”.

Фото: Андрей Парфенов

Вся сказка помещается в прямоугольный экран. Кадры военной хроники сменяются таким же черно-белым, но уже игровым кино. Папа Вали, уходя на фронт, рассказывает дочке про домового. Девочка с мамой пытаются уехать из Ленинграда, но на вокзале кто-то крадет их чемодан и предписание об эвакуации, и они возвращаются домой. Мама погибает при очередной бомбежке. Валя прячется в шкаф и грезит на гране жизни и смерти – кинопроекция волшебным образом растворяется и появляется кукольная фигурка домового Тимофеича, который на протяжении всего действа будет спасать свою маленькую хозяйку от холода и голода, а затем уйдет на фронт искать ее отца. Видения девочки – кукольный план с его героями – удивительным образом абсолютно бесшовно сшит с документальной хроникой, анимацией и постановочными съемками.

Работа актеров-кукольников поражает своей безупречностью – малейшее движение куклы идеально совпадает со свето- и звуко-партитурами спектакля. Зрители сидят не шелохнувшись, словно загипнотизированные этим фантасмагорическим миром, где каждая прозвеневшая капля воды, скрип двери, завывание ветра и вздох падают прямо в душу. Домовой Тимофеич – не единственная ожившая фантазия Вали. Кукольный план спектакля пестрит разнообразием образов – сдавшаяся фашистам спекулянтка-Крыса; волшебная Рыбка, доставшая домовому мандарин с ушедшего с Дороги Жизни на дно обоза; Кукла, изготавливающая орудия на заводе; жуткие Холод и Голод; “братинушка”-Комендант, оформляющий Тимофеича на фронт; партизан-Леший, который решает оживить отца Вали с помощью бани, и даже говорящая Бомба. Все они помогают ребенку понять, что ничего страшнее войны на этой Земле быть не может.

 

Есть ли место страшным и больным темам в искусстве, особенно в кукольном жанре, который в нашей стране, к сожалению, до сих пор традиционно считается детским? Однозначно, есть, считают создатели “Ленинградки”. Спектакли на эти темы – своего рода тонкая прививка от войны.

“Мы можем взять этот шкаф и так же рассказать историю про Донбасс, – говорит Борис Константинов, - Потому, что там также в подвалах сидят, и, может быть, кто-то и в шкаф забрался. Мы можем перебраться на Ближний Восток. Все это, к сожалению, происходит и сегодня. Поэтому – да, такие спектакли нужны. Ведь по телевизору – сначала реклама чупа-чупса, потом быстренько покажут раненых сирийских детей, а затем опять какое-нибудь веселое шоу”.

 

И все же, спектакль “Ленинградка” несомненно утверждает жизнь. Вся его атмосфера пронизана теплыми добрыми энергиями, и даже в самых трагических поворотах сюжета не чувствуется никакого надрыва. Во многом это ощущается благодаря образу домового Тимофеича, чья забота о Вале сподвигает его на поистине героические поступки. Любовь к ближнему, надежда на спасение и вера в чудо – все в нем, в этом маленьком пучеглазом, но бесконечно мудром существе. “Домовой – очень сильный образ, который для того и был придуман народом, чтобы оберегать дом и его домочадцев, – рассказывает Константинов, – Наш Тимофеич – некая живая душа, которая хранит ребенка. А ведь должны его оберегать мы – те, кто воюет, но получается, что делает это, к сожалению, сказочный персонаж.”

 

Настоящий папа девочки Вали выжил и вернулся с фронта домой. В спектакле метафизическая сила духов-хранителей (Тимофеич-Дом и Леший-Природа) возвращают его душу и тело к жизни через русскую баню. Этот момент воскресения, обновления души и готовности к новой жизни наполняет повествование сочными красками. И вот они уже бегут навстречу друг другу – девочка и отец – в современных одеждах, как будто все это происходит сегодня. Жизнеутверждающий пацифистский посыл спектакля закрепляет в финале песня группы “Сплин”: