Карен Шахназаров: "У нас свой мир, который уходит в нашу историю, культуру и пространство".

 

У меня никаких особых специальных планов нет, на работе буду. Я все-таки картину сейчас делаю, у меня съемки через две недели, так что никаких особых у меня нет, специальных каких-то мероприятий не предвидится. Ну, наверное, кто-то поздравит, позвонит. (как стало известно сегодня, Карена Георгиевича поздравил даже премьер-министр России Михаил Мишустин. Мы присоединяемся к поздравлениям от всей души! - прим.ред.)

 

 

Никак особенно не встречаю. Что такое возраст… Тут хочешь не хочешь, но подводишь для себя какие-то итоги, пора уже, вспоминаешь, что удалось, что не удалось. В принципе, не очень думаю об этом. Такой есть момент, что ты замечаешь, что большая часть людей, с которыми ты шел по жизни, к сожалению, ушли. Но я не хочу эмигрировать из своего времени, это ни к чему хорошему не приведет. Покойная мама мне сказала, когда мне было лет 60: "Ты не думай об этом, выброси это из головы и все". Просто не думай – наверное, это самое правильное отношение к любому состоянию.

 

 

В какой-то степени я уже говорил, писал то есть. У нее пока условное название, потому что не знаю, под каким названием она выйдет, так в кино бывает: снимаем под одним названием, потом меняем перед выходом картины. Сейчас фильм называется "Хитровка", так назывался такой трущобный район, злачный, один из самых опасных районов Москвы в начале XX века, который прекрасно описывал наш замечательный русский писатель Гиляровский. У него есть серия рассказов "Москва и москвичи". Ну вот мы, две молодые сценаристки и я с ними, написали сценарий по мотивам рассказов Гиляровского и включили туда мотивы рассказов Конан Дойла. Вот такая история получилась, в общем, комический детектив или триллер. Главные действующие лица – сам Гиляровский и Константин Сергеевич Станиславский.


Владимир Гиляровский. Фото: Яндекс.Дзен

А кто исполнитель ролей Станиславского и Гиляровского?
 
Что касается актеров, на роль Гиляровского утвержден Михаил Пореченков, а на роль Станиславского – Константин Крюков.

 

 

Я не могу уже так широко оценивать все молодое поколение, и, как говорится, в моем возрасте все уже не то, что было, это обычное дело. Но у меня, например, были очень длинные кинопробы на этой картине, которые прошли много актеров; в основном это были молодые или среднего возраста актеры, во всяком случае, уже поколение новое. И я должен сказать, я очень высокого мнения о них. Надо признать, очень хорошее поколение, очень много талантливых актеров, очень профессиональные, очень интересные. Понятно, что я в результате кого-то утвердил, кого-то нет, но в целом уровень проб мне показался высоким. Что касается сценаристов, то это проблема, мне кажется. Со сценариями проблема. Но вот эти две молодые сценаристки, Елена Подрез и Катя Короткова, на мой взгляд, очень способные.

 

 

Я считаю, что это очень большие возможности. Я всегда был сторонником ограничения иностранного присутствия на нашем рынке, поскольку американцы практически полностью захватили наш рынок, контролировали его и никого не пускали, ни другие кинематографии, ни собственно наши. Поэтому я считаю, что дан большой шанс, но вопрос в том, как мы им воспользуемся. Я думаю, что организация кино у нас сегодня неидеальна. Она ушла из советской системы, очень эффективной в свое время системы государственного кинематографа, где продюсером выступало государство, делегировавшее свои права руководителю Госкино. В мое время это был Филипп Тимофеевич Ермаш, в его период был расцвет, можно сказать, советского кино. Вторая эффективная система — это рыночная система. Мы где-то посередине: оттуда ушли, сюда не пришли. Мне кажется, надо определяться. Это государство должно решать, я больше склонен к тому, что должна быть все-таки рыночная, но это не мое дело. Я имею в виду, что система должна быть ясная, понятная и хорошо работающая. Действительно, нам надо резко нарастить количество фильмов хотя бы до 250–300 в год. Кстати, у нас телевидение довольно успешно работает в этом смысле. Они, на мой взгляд, соединили советскую систему с рыночной системой и смогли около 400 сериалов производить. Особенно каналы "Россия 1" и "Первый канал", у них очень хорошего качества есть работы. Поэтому не вижу ничего невозможного. Вспомните, в 90-е годы у нас были одни мексиканские, бразильские, американские сериалы, а сейчас иностранных сериалов практически нет. Я считаю, что это абсолютно реализуемая задача, но она зависит от руководства, они должны организовать систему киноиндустрии, чтобы она работала в правильном русле. Над этим придется думать и прокатчикам. Понятно, что прокатчики привыкли, пока американцы практически контролировали наши кинотеатры, сами дублировали картины, оплачивали рекламу, посредникам и не надо было ничем заниматься. Но в этой ситуации надо искать другие рынки, они есть в Азии, в Латинской Америке, да и в Европе. Но всем этим надо заниматься, это по-настоящему рыночная задача. К ее решению, мне кажется, не очень приучены наши прокатчики.

 

 

Не знаю, по-моему, у них просто хорошее кино, много хороших картин, интересные авторы, и в результате они пользуются успехом в России и не только здесь. Мне кажется, это определяется прежде всего качеством того кинематографа, который сегодня корейцы сумели создать.

 

 

Режиссеров всегда выпускалось немного, но сейчас в России гораздо больше заведений, которые готовят режиссеров, чем было в СССР. Там, например, во ВГИКе было всего 7 бюджетных мест для граждан СССР, потому что были студенты еще из других стран. И второй был источник, тоже дающий очень хорошую подготовку — высшие режиссерские курсы, но туда принимали людей, имеющих высшее образование. Оттуда вышли Глеб Панфилов и другие мастера. Но, тем не менее, СССР производил около 250 картин в год, и хватало режиссеров, притом неплохого качества. Сегодня очень много киношкол, я не знаю их качества, но знаю, что сейчас много возможностей получить кинематографическое образование. Я лично считаю, что ВГИК остается лучшей киношколой, которая дает наиболее объемное образование и академическое, и художественное. Курсы сценаристов и режиссеров, насколько я знаю, тоже работают. Если "провалился", не надо отчаиваться, надо еще поступать, и все, попробовать в следующем году. Так бывает. Многие большие мастера по пять-шесть раз поступали во ВГИК, и ничего, стали потом большими мастерами. Если у вас есть желание, вы своего добьетесь. Надо пытаться осуществить свои идеи.

 

 

Последние 30 лет мы очень мало уделяли внимания бывшим союзным республикам не только в области кино, но и в области культуры в общем. Были, конечно, время от времени какие-то тематические недели, но в принципе очень мало уделяли внимания. Больше стремления было провести неделю во Франции или в Италии. Конечно, это большая ошибка, она, видимо, сохраняется, но это скорее вопрос Министерства культуры. В этом смысле государство должно осуществлять более активную программу. Плюс, конечно, надо приглашать учиться у нас, это очень важно. В принципе, вся киноинтеллигенция Средней Азии, Украины, Белоруссии моего поколения вышла из ВГИКа. Все эти деятели получили образование в России. Соответственно, это традиции, это культура, это язык, это литература, это образ мышления. Чтобы сейчас это возродить, надо иметь отдельные программы для представителей союзных республик и их приглашать, чем весьма активно занимаются сейчас наши соперники. У нас в этом смысле никаких реальных программ, я не знаю, во всяком случае, чтобы в кино они были. У нас нет программ даже для своей страны, у нас много республик национальных, гражданам которых тоже порой трудно поступить. Нужны какие-то места особые для них, нужно как-то с этим работать. Северный Кавказ, Поволжье, Сибирь, с ними никакой реальной работы, на мой взгляд, не ведется, и это неправильно. Киностудия "Мосфильм" делает какие-то недели, фестивали, открыли канал на YouTube с бесплатным просмотром наших картин. У нас 40 миллионов просмотров в неделю, огромная часть которых приходится на бывшие республики СССР. После России, которая занимает 40 процентов, следующая – Украина с 20-ю процентами просмотров. В какой-то степени мы даем нашим бывшим согражданам ознакомиться с советским наследием. Кинокартины на канал выкладываем в основном советские, но и новые тоже есть. Пытаемся этот пробел сократить. Должна быть реальная программа, я неоднократно говорил об этом на совещаниях. Про культурный код – понятно, что он есть, но непонятно, как выразить его словами. Я его чувствую, я его знаю, я понимаю его и понимаю людей, у которых этот код есть, но как описать, что туда входит, знание ли традиций, культуры, не могу сказать. Это некий образ мышления, который присущ многонациональному российскому народу, и он действительно другой по сравнению с другими ментальностями. Я объездил весь мир, у меня много друзей в разных странах и в бывших советских республиках, за исключением, наверное, Прибалтики. Но других – как-то ты их понимаешь, что-то объединяет. Мы довольно сильно, на мой взгляд, отличаемся. Это не значит, что надо говорить о нашей исключительности, все люди особые, и русские, и китайцы, это совершенно нормально. У нас свой мир, который уходит в нашу историю, культуру и пространство. Мы люди пространства и даже не осознаем, что на нас очень сильно влияет сознание, что мы принадлежим к такому большому пространству.

 

Честно, говоря, не знаю, что за жанр — патриотическое кино. Такого жанра, мне кажется, не существует. Комедия, трагедия, драма – вот жанры, а патриотическое... Мне кажется, что я всегда снимал патриотические фильмы, потому что я патриот. А вот Гайдай никогда не снимал военных фильмов, снимал всю жизнь комедии, у него что, не патриотические фильмы? Мне кажется, они очень патриотические. Особенно в 90-е годы благодаря картинам Гайдая, когда практически все молодое поколение было уже "заточено" на американское кино, они смотрели картины Гайдая, и им нравилось, так как это фильмы действительно высокого качества. Можно сказать, мы сохранили хоть как-то это поколение благодаря комедиям Гайдая. В этом уже есть патриотизм. "Война и мир" Толстого, что, патриотический роман? Не скажешь же так, это великая драма, но этот роман проникнут любовью к родине, хотя он вроде бы об этом почти ничего не говорит, лишь иногда она читается впрямую. Поэтому мне кажется, что патриотично делать хорошее кино, писать хорошую литературу, и если в человеке самом это есть, то его работа будет проникнута любовью к своей родине и своему народу. Мне кажется, если поставить задачу снимать патриотическое кино, тут же сразу возникнет много желающих такого проходимского направления.

 

Сцена со съемок фильма "Белый тигр". Фото: filmz.ru
 

Действительно, я прочитал аннотацию, короткую совсем аннотацию, в одном предложении сюжет, и он мне сразу понравился, я за него сразу ухватился, мне его захотелось сделать: сюжет замечательный, очень интересный и очень кинематографичный. Мы постоянно читаем огромное множество аннотаций современной литературы. Аннотации тем характерны, что ты сразу понимаешь, возможна ли экранизация. Вот, допустим, аннотация: "Это история молодого человека, который находится в поиске своей судьбы, встречается с людьми и таким образом находит свою конечную цель". Ну как можно такое кино снять? А подобных сюжетов у нас большинство. На мой взгляд, проблема нашей литературы в том, что она перестала истории придумывать: нет сюжетов, нет историй. Для кино очень важна история. Очень редко и мало попадается то, что можно назвать "вот история", "вот сюжет". Сюжет можно рассказать в двух-трех предложениях, и это будет любое великое произведение. Возьмите "Гамлета", возьмите любую пьесу Чехова. У него есть сюжет, у него всегда очень конкретные истории. У Достоевского в "Братьях Карамазовых" фантастический сюжет, который можно изложить очень коротко. Мы целой редакторской группой сидим и читаем все, что выходит в России. Я лично стараюсь искать такие вещи, но нельзя сказать, что они попадаются каждый день. Придумать историю на деле довольно сложная задача.

 

 

Я ничего не организовывал, я очень благодарен моим коллегам и друзьям с телевизионных каналов, которые так или иначе показывают мои картины, для режиссера важно, когда его картины показывают, поэтому спасибо большое. Но никто со мной не советовался, так что вы видите выбор каждого канала, они сами решали, какие картины как транслировать. У меня довольно разные картины. Понятно, что какие-то картины, на мой взгляд, сильнее, какие-то слабее, но я даже не по картинам вспоминаю свою жизнь, а, скорее, по сценам, которые удались или не удались. Вспоминаю всегда ремарку своего кумира Феллини: "Если в фильме есть четыре хорошие сцены, это хороший фильм". Он невероятно прав. Сделать хорошую сцену очень сложно. Порой ты смотришь фильм, он тебе даже нравится, потом ты начинаешь анализировать – и вдруг понимаешь, что сцен по-настоящему хороших, то есть несущих какую-то образность, особый смысл, особую эмоцию, тут в принципе нет. И я вспоминаю и думаю: "Ну вот эта сцена в этой картине получилась, в этой такая-то получилась". Но рассказывать зрителю об этом незачем. У меня есть несколько картин, где больше четырех хороших сцен, есть картины, где, может быть, одна хорошая сцена, а есть картины, где таковых вообще нет.

 

Я абсолютно согласен с Валентиной Ивановной, я был на совете, где, кстати, выступал по этому поводу. Я много лет руковожу предприятием хоть и государственным, но работающим как чисто рыночное, не получающее никаких дотаций, я к этому уже привык и считаю это правильным, и картины свои после советской власти делал практически без государственной поддержки. Понимаете, наш кинематограф должен быть гораздо более рыночным. Но вот что касается детского кино, оно не может быть рыночным, как раз здесь нужна государственная поддержка, но нужна и воля государства, чтобы это организовать. Советский союз прикладывал огромные усилия для того, чтобы организовать, детское кино было целой отраслью. Оно было великолепно организовано, очень хорошо продумано. Чтобы создавать именно детское кино, была построена специальная студия имени Горького, которая реально снимала детские фильмы всех жанров, действовала целая программа. Воспитывались режиссеры, сценаристы, они именно воспитывались, потому что просто так их не найти, их надо воспитывать. Плюс к этому еще надо режиссеров, которые заинтересуются этим и хотят в этом работать, надо как-то стимулировать. Вообще делать детское кино — это самая неблагодарная задача для режиссеров. На фестивали его не берут, никаких призов, как правило, за него не дают. Всегда это кино как бы имеет "нишу". Счастливые улыбки детей? – этого мало, в общем-то, для удовлетворения тщеславия. В советское время были свои призы, свои детские фестивали, госпремии были всевозможные. Создатели такого кино больше зарабатывали, кстати, чем мы, их стимулировали, чтобы режиссер не просто сделал одну детскую картину, а остался в этом направлении. И были действительно замечательные детские режиссеры, а у нас сегодня их совсем нет. Но это особое дело – детское кино. Я, наверное, не взялся бы делать детскую картину, потому что этому надо учиться, это надо понимать. Если государство хочет иметь детское кино, ему нужна серьезная программа. Единственной страной в мире, которая имела детское кино — это был Советский Союз, даже американцы не создали детского кино. У них были, конечно, фильмы, ориентированные на детей, но как феномен детское кино только Советский Союз создал и пестовал, начиная с 20-х годов. Ну, потом все это, к сожалению, разрушили до основания.

 

 

Я года два назад, на совете по культуре под председательством Владимира Владимировича Путина, предложил ввести в школьную программу просмотр советских фильмов. Президент одобрил это, и многие говорили, что идея хорошая, но вот прошло два или уже три года, и ничего не произошло. Я считаю, что это первое и, главное, это очень быстро можно сделать. Как ни относись к советскому кино, но в своих лучших образцах советское кино было внутренне очень патриотичным. Плюс оно было идеально для того, чтобы его показывать детям любого возраста: в нем никогда не было секса, никогда не было матерной ругани, ничего того, что не надо смотреть детям. При этом это порядка 100–150 картин замечательного качества, которые проникнуты любовью к родине без всякой патоки, пафоса. Я считаю, что эти картины надо показывать с первого класса. У нас это, видимо, упирается в то, что это целая процедура. Хотя я не вижу никакой проблемы в том, чтобы найти два часа в месяц. Я "Балладу о солдате" посмотрел в семь лет, мне никто ничего не рассказывал, я все понял и до сих пор хорошо помню то огромное впечатление, которое на меня произвела "Баллада о солдате". Мы все смотрели это кино, никто нам лекции не читал, мы просто ходили в кино и смотрели эти замечательные картины и все понимали. И нынешние дети поймут!.. Может быть, школам надо непременно найти специального педагога, ввести курс в школьную программу – но так в современной ситуации нельзя работать. Все можно сделать очень просто. Поставьте в школе домашний кинотеатр, найдите два часа в неделю и показывайте по одному фильму. Даже в месяц, не в неделю. Но только в рамках обязательной программы. И вы увидите уже через пять лет другое поколение.

Конечно, я считаю, что огромную роль играет образование, я об этом много раз говорил. У меня у самого дети взрослые, я все это проходил. У нас сейчас что только дети не изучают в области литературы. Надо в школе Пушкина изучать с первого класса, тем более у него все есть: и сказки, и драмы, и исторические романы. Но нет, там Бог знает кто. Сэлинджер почему-то у нас в школе. Зачем нам Сэлинджер? Он хороший автор, но какое отношение он имеет к России, к Российской Федерации, к российской культуре? Кто захочет, тот его прочтет. Надо, мне кажется, систему образования серьезно корректировать. И то, о чем я говорю, про кино, можно устроить в течение двух недель. У страны вполне хватит средств в каждую школу купить по домашнему кинотеатру, определить два часа в месяц, и 150–200 картин школьники будут регулярно смотреть до десятого класса. Но этого не делается, хотя Президент сказал, так ничего и не решили.

 

Кадр из фильма "Шире шаг, Маэстро!". Фото: mosfilm.ru
 

Спасибо, что посмотрели, я даже не ожидал. Это, собственно, не я вложил, это вообще смысл замечательного рассказа Василия Макаровича Шукшина, который мне повезло снимать. Я просто пытался передать эту мысль его, это настроение, что было очень свойственно писателю. Хорошо помню, что, когда я выбрал этот рассказ, мне никак его не утверждали. Я должен был снимать на "Мосфильме", тогда были единицы для дипломников на "Мосфильме" и мне дали, поскольку я работал уже ассистентом. Но мне требовалось утверждение мосфильмовского редактора и ректора ВГИКа. Я ездил во ВГИК, все говорили: "Пускай "Мосфильм" сначала утвердит, тогда мы утвердим". Приезжал на "Мосфильм", они говорили: "Пускай ВГИК утвердит, тогда и мы". И вот так я ездил где-то полгода. Вроде Шукшин был уже в фаворе, но все равно в этом рассказе видели что-то несоветское, что ли… К несчастью, мне помогло то, что Василий Макарович скончался. Он умер на съемках картины "Они сражались за родину", и буквально через два дня мне тут же утвердили его рассказ для съемок. Такая дурацкая была история. То, что вы сказали, это абсолютно верно, это тема Шукшина, и если мне удалось передать это, то хорошо. Кстати, председатель государственной комиссии у меня был Леонид Иович Гайдай. Потому что в ГЭК обычно во ВГИКе приглашали известного режиссера, который не преподавал у дипломника. Я учился у Таланкина, а ГЭК принимал Гайдай. Причем у меня же снималась Нина Павловна Гребешкова в этой работе, случайно, я не знал, кто будет председателем ГЭКа. И я с ней очень подружился, очень хороший она человек и актриса, и до сих пор мы дружим. И, конечно, у меня была тайная мысль, когда я узнал, что Гайдай будет председателем ГЭКа, что, наверное, участие его жены в картине мне поможет. Но Гайдай очень своеобразный был человек. Он смотрел картину с абсолютно мрачным лицом, а потом задал мне вопрос тоже очень недовольный: "Зачем это вы сняли, вот этот кадр?". С меня спесь вся слетела, и я думаю: "Да, не понравилась ему картина". В то время очень важно было "пятерку" получить за диплом. Если ты получал "пятерку", это давало тебе право снимать полнометражное кино, а если "четверку", то это уже все, ты уходил во вторые режиссеры. Но Гайдай поставил мне "пятерку". Потом мне вечером позвонила Нина Павловна, я пожаловался, что Гайдаю, наверное, не понравилось мое творение. Она говорит: "Да ты что, он был в восторге, ему очень понравилось". Я удивляюсь: "Но он такой мрачный сидел!..". Она отвечает: "Да ты Леню не знаешь, он всегда такой". Я потом с ним поближе познакомился, и должен сказать, что Гайдай был настоящий комедиограф, на редкость неулыбчивый, на редкость молчаливый человек, никогда не подумаешь, что это был человек великого комедийного таланта. Но человек он был, конечно, абсолютно замечательный. Это вам история "на десерт".