Фото предоставлено Еврейским музеем и центром толерантности
Подготовка к обеим выставкам началась ещё в 2014 году. В первом блоке рассматривался временной отрезок с 1900-го по 1918 год. Произведения нынешней же экспозиции относятся к периоду от 1918-го до 1930-х. Но не хронология определяет композицию выставки.
Кровавый перелом уже произошёл, но что будет дальше? Как жить и куда двигаться? Беспокойные умы художников по всей стране пытались найти ответы на самые насущные вопросы того времени, самостоятельно “нащупать” новые пути развития. Возникает множество художественных объединений, школ, формирующих свои собственные направления, всевозможные “-измы” (кубизм, примитивизм, футуризм и т.д.) превращают искусство в огромное лоскутное одеяло своей эпохи.
Фото предоставлено Еврейским музеем и центром толерантности
На трёх огромных стенах зала музея расположились условно 10-11 разделов (от конструктивистов к поздним кубофутуристам через учеников-последователей К. Малевича, А. Родченко, М. Матюшина, относительных пуристов и сезаннистов). Центральная стена отдана примитивистам, экспрессионистам и сюрреалистам (чёткой границы в оформлении между ними нет). В списке представленных на выставке художников 93 имени. Более ста произведений требуют аскетичного дизайна пространства, в котором они находятся: чёрные стены, лампочки Ильича прикрыты полосками необработанной ткани (не из-за экономности Еврейского музея, а из-за желания соответствовать духу уходящего авангарда).
Около тридцати лет историк искусства, куратор Андрей Сарабьянов ездил по небольшим музеям регионов России в поиске неизвестных произведений, часто считавшихся утерянными, чтобы издать фундаментальный трёхтомный труд – “Энциклопедия русского авангарда”.
Упоминание каких-то фамилий (на самом деле, большинства из списка) обычному посетителю ничего не даст. Даже на информационных интерактивных стендах (которых в зале предостаточно) подробно написано далеко не о каждом авторе. Тогда возникает вопрос: зачем вытаскивать из запасников провинциальных галерей никому не известные, часто списанные и случайно сохранившиеся полотна. Стоит ли цепляться за то, что, грубо говоря, не прошло проверку временем?
Фото предоставлено Еврейским музеем и центром толерантности
Андрей Дмитриевич спешит пояснить, что многие картины “перемолоты” мельницей истории не из-за ненадобности или бездарности их создателей, а, как это часто бывает, из-за самодурства политики.
Учителя пророчили молодым художникам блестящее будущее, называя их “русскими Тицианами, Рембрандтами XX века”, но судьбы лучших студентов ВХУТЕМАСа и пр. зачастую складывались трагически: репрессии, лагеря, не говоря уж о войнах. Кто-то просто уходил из профессии, боясь преследований. Авангард был свободен от пудов идеологии, что не могло не раздражать властей. На всякий случай лучше от этих непонятных рисунков избавиться, мало ли что. Запрятать, уничтожить, наложить табу даже на произношение неугодных имён – привычные методы борьбы с “врагами”.
В наше время авангард признан выдающимся явлением XX века, поэтому Сарабьянов не думает останавливаться в своей исследовательской работе. По его словам, хочется, чтобы не одни и те же картины двух-трёх авторов кочевали с выставки на выставку по сто раз. Ведь есть не менее интересные и достойные работы (кому, как не ему это знать), которые могут и должны представлять русский авангардизм в России и за рубежом.
