Фото: театр Комедии им. Н. П. Акимова
Сцена встречает зрителя минималистским, но эффектным решением, в котором доминирует черный цвет – это проекционный экран, зубцы гигантских шестеренок в глубине, приподнятый планшет, прорезанный люками. Большую роль в спектакле играют световые проекции – этот ныне постоянный спутник постановок, в которых часто свет заменяет живописный цвет.
Элементы игры в условную старину подчеркнуты необычайно изысканными костюмами в благородной серо-коричневой гамме (фирменный почерк С.Граурогкайте); старинными книгами, пюпитром с огромной лупой, которые призваны создать атмосферу кабинета архивариуса Шарлеманя. Именно его прелестная дочь Эльза (юная Любовь Виролайнен) должна стать новой ежегодной жертвой Дракона, уже 400 лет правящего городом. Именно ее будет спасать “профессиональный герой” странствующий рыцарь Ланцелот (Денис Зайцев). Дракон, как и задумано автором, предстает в человеческом обличье – демонический образ закутанного в черный плащ не то мафиозо, не то тоталитарного правителя прекрасно ложится на фактуру н.а.России Юрия Лазарева.
Фото: театр Комедии им. Н. П. Акимова
Татьяна Казакова – актерский режиссер, создавая сложную игровую композицию спектакля, она ни на секунду не упускает из виду актерское воплощение образов, не манипулирует актерами как куклами-марионетками, а выявляет их внутреннюю характерность.
Подбор исполнителей кажется весьма убедительным: Бургомистр (з.а. России Сергей Кузнецов), у которого “вовсе нет души”, по сути виртуозно играет свой комический моноспектакль – но так, что подчас становится страшно и жутко от этой гротесковой подлости и жажды власти; его сын Генрих, недостойный жених Эльзы (молодой, но уже снискавший популярность Александр Матвеев) – достойный преемник папаши, обликом и образом напоминающий нестарого Мефистофеля или нового претендента на пост Дракона; подхрамывающий и увенчанный цветами Садовник (з.а.России Сергей Русскин) – воплощение умильного и даже обаятельного в своей беспринципности приспособленчества; наконец, мил и очарователен Кот (Виталий Куклин), который и приносит Ланцелоту необходимое ему оружие – ковер-самолет, шапку-невидимку и меч дивной работы.
Фото: театр Комедии им. Н. П. Акимова
Идеальная пара героев-любовников – Эльза и Ланцелот – не кажется приторной или чересчур “голубой”, это живые люди, способные на страдание и подлинную любовь. Удивительно хороша сцена, когда Эльза, целый год не знающая, что сталось после сражения с ее любимым Ланцелотом, уподоблена сломанной кукле: она движется, как автомат, последовательно пережив гнев, скорбь и равнодушие, но исцеляется, увидев вернувшегося возлюбленного.
Великолепно решена с помощью визуальных эффектов и комментирующего “хора” горожан, жадно жующих и пьющих за огромным “столом”, сцена сражения Ланцелота с Драконом: мы не видим, как в античном представлении, само действо, но конструкция над сценой, отдаленно напоминающая крылья, постепенно разрушается, меняет конфигурацию, а скелет трехголового ящера в углу теряет свои головы, вызывая трагикомические “военные сводки” прислужника Дракона Генриха и самих горожан с их искалеченными душами (“
Обессиленный Ланцелот потерял все и частично захвачен в плен… Остальные его части беспорядочно сопротивляются. Между прочим, господин дракон освободил от военной службы по болезни одну свою голову, с зачислением ее в резерв первой очереди” и т.п.).
Фото: театр Комедии им. Н. П. Акимова
Как известно, пьеса была написана в 1943 году и воспринималась, прежде всего, как символическое воплощение растления умов и сердец, которое несет нацизм; как выражение надежды на торжество добра над коричневым мраком, застилающим горизонт, как дым из пасти дракона. Но неслучайно акторы советской государственности и в нашей стране восприняли спектакль как угрозу, как метафору любого тоталитаризма, в какие одежды – коричневые или красные – он бы ни рядился, как пафосно ни называл бы себя – национал-социализмом или интернационал-коммунизмом.
Абсолютная власть растлевает абсолютно – Дракон, рожденный самой войной, оказывается не только жестоким воином, но и подлинным похитителем душ. Пред ним склоняются и раболепствуют, но – и в этом драматургом тоже была метко схвачена суть тотального владычества! – от него тут же отрекаются при поражении (“
Генрих. Прослушайте коммюнике! Все. Не прослушаем! Как хотим, так и кричим! Как желаем, так и лаем! Какое счастье! Бей!... Дракошка-картошка!”). И тут же горожане, которых можно смело расширить до всего нашего грешного, падшего человечества, готовы склониться перед новым властителем – даже если им окажется самоназначенный бывший Бургомистр, тут же переставший прикидываться душевнобольным и оказавшийся обычным хищным бюрократом-коррупционером. Поэтому задача любого профгероя, подобного Ланцелоту, оказывается трудной, возможно – недостижимой, и уж точно – страшно кропотливой, “хуже вышивания”.
Фото: театр Комедии им. Н. П. Акимова
Это та самая работа по пробуждению достоинства и самостояния в человеческих душах, изувеченных, покореженных, вывихнутых чудовищными социальными экспериментами ХХ столетия, да, впрочем, и любой абсолютной властью “до всякого столетия”. Поэтому история, аллегорически написанная вроде бы про фашистский режим, оказывается актуальной и для советской действительности, и для нашей невеликой эпохи всяческих свобод, мелких дел и корыстных интересов. Призыв “убить дракона в себе”, несколько затертый от частого употребления, как и фраза про “выдавливание раба”, однако, обретает новую свежесть в наше время общемирового и отечественного нарастания всяческой “оруэлловщины” и “кафкианства”, время увеличения энтропии, хаоса и исторической неопределенности.
Новый спектакль Театра Комедии следует всем классическим правилам искусства, от времен древности до Тридентского собора – он развлекает и радует, он трогает сердца и поучает умы. Еще одна большая удача режиссера, художников и актеров после “Визита дамы”, о котором мы тоже писали.
