Всё началось с Булгакова. Основная идея пьесы, которую сам он назвал "Александр Пушкин" ("Последними днями" она стала по воле цензоров уже после смерти автора) в том, что поэту не нашлось места в жизни. Время Пушкина отразилось во времени Булгакова, который писал эту пьесу, одновременно работая над "Мастером и Маргаритой". Этот роман не будет напечатан при его жизни, как не будет поставлен "Бег", как снимут шедшего во МХАТе "Мольера" после разгромной рецензии в "Правде". Михаилу Афанасьевичу тоже не нашлось места в своём времени. Такие люди в результате оказываются словно бы в вакууме – общество делает вид, что их не существует. Людям свойственно игнорировать всё, что находится за пределами обывательского сознания, ограниченного благопристойным благополучием. Тема эта актуальна всегда, независимо от эпохи и социального строя. Поэтому я попросил Бориса Акунина, нашего давнего автора, написать пьесу о временах Петра I…
Тоже щедрых на личности, опережающие время? Безусловно, но пьеса не столько о Петре, сколько о другом реформаторе – князе Василии Голицыне, ближайшем сподвижнике царевны Софьи. Он тоже пытался преобразовать Россию, только ценой меньших жертв: хотел, чтобы и страна была великой, и народ был счастлив. Идея прекрасная, но совершенно утопичная. А Пётр выстроил великую державу, катком проехавшись по огромному количеству судеб, на что Голицын способен не был. Пушкин работал над историей Петра Великого, заказчиком которой был сам император Николай I…
Спектакль "Последние дни". Фото: Мария Моисеева
Но так её и не закончил. Он восхищался деяниями Петра ровно до тех пор, пока не углубился в документы, которые свидетельствовали о том, какой ценой они свершались. И его стали занимать совсем другие мысли: что есть человеческая жизнь, и какова её цена, если речь идёт о величии государства.
"Медный всадник" и стал воплощением этих размышлений о двойственности власти и личности властителя. Да, вот так замкнулся круг. Ведь в этой поэме нам был интересен не только Пётр, но и второй персонаж, о котором часто забывают – бедный Евгений со своими наивными мечтами о маленьком уютном счастье. Я к его мечте отношусь с пониманием – человеку необходимы дом, семья, любящая жена, дети. Его личное будущее было раздавлено не столько даже разбушевавшейся стихией, сколько железной волей строителя светлого будущего для всего государства. Ведь это страшное наводнение – самое страшное за всю историю Петербурга – можно рассматривать как бунт природы против произвола человека, посягнувшего на естественное положение вещей. Глобальность противоречия между целями отдельных людей и целью властителя, взявшего на себя ответственность за весь народ – вот это меня и интересует сейчас больше всего. Возникла система отражения времён друг в друге, объединившая три очень разных произведения в одном спектакле.
Сцена из спектакля "Последние дни". Фото: Мария Моисеева А отражаются они не потому ли, что вся история человечества может быть описана фразой, которую обычно приписывают Макиавелли – цель оправдывает средства? В нашем спектакле Борис Голицын, двоюродный брат Василия, воспитатель молодого Петра, формулирует схожую мысль: где цель, там и цепь. Это его глубокое убеждение, подкреплённое опытом – чтобы двигаться к большой цели, необходимо держать всех на цепи. Василий, пытающийся это опровергнуть, в итоге только приближает крушение правления царевны Софьи.
Вырисовывается очередной берег утопии? Так получается – специально мы к этому не стремились – что несколько спектаклей стали дальнейшим развитием темы, поднятой в трилогии Стоппрада "Берег утопии" — "Нюрнберг" это берег № 2, "Демократия" — берег №3. Плавание продолжается.
Потому, что совместить величие со всеобщим счастьем невозможно? Но возможно уменьшить разрыв между ними, сделать его не столь фатальным. В "Береге утопии" Белинский, мечтающий о величии России, говорит, что нация, рождающая таких гигантов, как Пушкин, не может не быть великой. Рискну высказать абсолютно наивную мысль – если бы во главу угла сейчас поставили образование и культуру, очень многое бы удалось реализовать меньшей кровью и меньшими потерями. Не так давно я прочёл в каком-то историческом исследовании о ремесленном училище, существовавшем до Первой мировой войны где-то в районе Трубной площади. Готовило оно высококвалифицированных рабочих, и учащихся раз в месяц водили в театр – в Малый или Большой. Это входило в программу обучения. И это – не единичный пример. Только представьте, какой могла бы стать страна, если бы всё это не прервалось!
Сцена из спектакля "Последние дни". Фото: Мария МоисееваСегодня у театра существует множество "соперников", далеко не всегда работающих на повышение культуры. Может ли театр быть эффективным в этом противостоянии? Нельзя заниматься театром, если не веришь в его возможности. В начале 80-х, когда я только пришёл в Центральный детский театр (так тогда назывался РАМТ – В.П.), я поставил "Отверженных" – очень дорогую для меня книгу. И спустя некоторое время узнал, что в школьных библиотеках ученики записываются в очередь, чтобы прочитать роман Гюго. Когда мы взяли "Берег утопии" - наша столовая напоминала студенческую библиотеку: артисты обменивались книгами по той эпохе, спорили до хрипоты. "Былое и думы" – мемуарная хроника, написанная Герценым, её в советские времена в школе изучали – перестала быть хрестоматийной книгой, в которой никто ничего не понимает, и даже не пытается понять. И наши зрители на форуме театра писали о том, что прочитывали этот весьма увесистый том взахлёб. Знаете почему? Потому, что у них появлялось чувство преемственности.
Прошлое начинало иметь к ним непосредственное отношение? Совершенно верно. Все эти люди – Герцен, Огарев, Белинский, Бакунин –становились для них не отвлеченными персонажами, а живыми людьми, поступки которых в значительной степени определили то, что происходит с нами сегодня. Мне нравится отправлять зрителей в такие путешествия в глубину времён.
Театр как расширение учебника истории? Если это не самоцель, то почему бы и нет. Тем более, такой театр как наш. У нас же стены – сама история. Особняк был построен после московского пожара для генерала Полторацкого, и по преданию здесь бывала его племянница – Анна Петровна Керн. Потом дом перешел к купцу Бронникову, который сдавал первый этаж "Артистическому кружку", созданному по инициативе Александра Николаевича Островского. В 20-е годы здесь работал знаменитый МХАТ 2-ой и говорят, что на месте моего кабинета была квартира самого Михаила Чехова. А сколько замечательных режиссёров работало здесь, когда здание передали Центральному детскому театру – Мария Осиповна Кнебель, Наталья Сац, Анатолий Эфрос, Олег Ефремов… И вся эта потрясающая энергетика никуда отсюда не делась. Мы это чувствуем.
Сцена из спектакля "Последние дни". Фото: Мария МоисееваВ этом году на "Золотую маску" выдвинута "Демократия". Шансы на успех прикидываете? И не думаю. Если рассматривать фестиваль – не важно, театральный или кинематографический – как праздник, собирающий в одном месте множество одарённых людей – это замечательно. Но сравнивать, определять "лучших" и "худших" – я этого не понимаю. Я дважды был председателем жюри "ЗМ" и по опыту знаю, как трудно свести к общему знаменателю мнения коллег, зачастую диаметрально противоположные. Как бы ни была желанна награда, ни слишком радоваться ее получению, ни огорчаться, если прокатили, не стоит. Тут, как и в любой игре – сегодня ты, а завтра я.
Нередко бывает так, что ещё и премьера не сыграна, а у режиссёра уже новый замысел зреет.
Нормальное состояние для большинства творческих людей. Том Стоппард написал новую пьесу, я читал её в оригинале. Сейчас Аркадий Островский заканчивает перевод. Тема предельно актуальная на сегодняшний день – о возможностях искусственного интеллекта. Одни работают над тем, чтобы компьютер смог сочинять как Пушкин, другие доказывают, что это невозможно. Разве не интересно поразмышлять о том, кто окажется прав?
Научная фантастика в вашем театре прописалась благодаря "Цветам для Элджернона". Ещё лучше себя чувствует в РАМТе детектив.Тайна имеет над нашим воображением огромную власть. Читаешь "Большие надежды" Диккенса и сердце колотится – каторжник, кладбище, маленький мальчик… Если человек утрачивает вот это чувство тайны, он ненастоящий читатель или зритель. Хороший детектив – а у нас идет несколько спектаклей по романам Бориса Акунина – может очень достойно выглядеть на сцене. Я вообще считаю детектив великим жанром, потому, что стоит он не только на интересе к тайне, но и на стремлении к торжеству справедливости. Оно тоже утопическое, но без него человеку не прожить. И мне жаль людей, которые относятся к этому жанру свысока.
Алексей Бородин. Фото: Мария МоисееваСегодня детей с пелёнок затачивают на успех, словно провалов в жизни и вовсе не существует. Они не умеют принимать поражения, как следствие – вспыхивающие то здесь, то там бойни в школах. Что с этим делать?
Воспитывать правильное отношение к жизни. Для меня эта "общая фраза" имеет абсолютно конкретный смысл: человек с малых лет должен воспринимать жизнь как труд. Не каторжный, но творческий. Тогда никакая неудача не сможет перечеркнуть любви к тому, чем ты занимаешься. А успех не будет восприниматься как нечто, что можно получить без усилий. Я мечтал стать артистом. Не поступил в первый раз. И во второй тоже. Пошёл к театру другой дорогой. Провалы не убили во мне любви к нему. Всё дело в этом – интересно тебе жить на свете или нет. И это можно в себе воспитывать…
Как?Сознательными усилиями. Именно этому я пытаюсь научить своих студентов. Легче всего себя затравить каким-нибудь зельем или спрятаться в виртуальный мир. Надо перестать себя жалеть: поплакал, отряхнулся и двинулся дальше. Самая действенная установка – я хозяин самому себе! Страх, усталость, депрессия – нормальному человеку не избежать этих состояний, но проживать их можно достойно. Да, бывают очень сильные взрывы гнева или отчаяния, но и с ними можно совладать. Такой тренинг каждому человеку нужен. Вот чему надо учить чуть не с детского сада. Мы вернулись к тому, о чем уже говорили – главным приоритетом государства должны стать образование и культура.
