Актеры, в постановке Сергея Чехова, постоянно выводят зрителя из зоны комфорта, взаимодействуя с залом. Здесь зритель не созерцатель театрального действа, а участник. В спектакле Сергея Чехова не получится быть просто наблюдателем. К вам могут в любой момент подойти и спросить: “А знаете ли вы, когда написаны сказки Пушкина?” Могут взять вашу руку и начать ее рассматривать. Могут просто сидеть около вас.
Фото: Виктор Дмитриев Но все же сценографическое решение художника Анастасии Юдиной не дает в прямом смысле выйти на сцену. Сидения находятся выше уровня сцены, а черный глянцевый пол добавляет еще большей разницы между зрителем и артистами. Кажется, что если оступишься, то провалишься в пропасть, из которой вряд ли выберешься.
Фото: Виктор Дмитриев Большой светящийся куб (практически с человеческий рост), расположенный посередине сцены, дополняет всю картину. Он напоминает коробочку, в которой что-то лежит. Если быть точнее: коробочку, которую Питунин хочет заполнить. Проблема в том, что жизнь героя пустая, не имеющая никакого смысла. Но вскоре смысл будет найден. Нужно спасти Пушкина! Любым путем!
Фото: Виктор Дмитриев Из-за того, что зритель находится вокруг сцены, не покидает чувство какой-то интимности момента. Кажется, что сейчас выйдет человек и начнет рассказывать подробности своей жизни. Но герой не один. Как будто главный герой расколол свою душу на части. Монолог Питунина у Сергея Чехова превратился в разговор сразу пятерых человек.
Фото: Виктор Дмитриев Четверо из них выползают из-под зрительного зала в масках. Каких? Увидев лицо, черные кудрявые волосы и бакенбарды, вы сразу вспомните гения русской литературы. Пока эти люди в классических костюмах рассказывают жизнь Питунина, сам Питунин (Николай Соловьев) то лежит неподвижно на светящемся кубе, то еле-еле передвигается по нему.
Фото: Виктор Дмитриев
Бессилие это обуславливается тем, что он не хочет слушать рассказ о своем существовании. Даже больше: ему неинтересно рассказывать о нем. Он что-то бубнит себе под нос или скрипящим голосом читает стихи.
Питунин очнется только тогда, когда рассказ о жизни будет стремительно приближаться к рассказу о спасении Пушкина. Герой знает, что жизнь его – ничто. Он чувствует себя микробом по сравнению с солнцем русской поэзии. “И пропади оно пропадом всё, что было в этой жизни. А что, собственно, было? Детский сад? 69-я школа? Армия эта долбанная? Завод? Магазинчик на Василеостровской? Что ещё? И что ещё будет? Да и будет ли? Да уж лучше под пулю Дантеса. Всё бы больше толку”.
Фото: Виктор Дмитриев А что же питунинские части? Они отличаются друг от друга. Одна из них достаточно быдловатая, в исполнении Георгия Болонева. Вторая, в какой-то мере строгая, в исполнении Владимира Лемешонка. Третья, на удивление, женщина – Виктория Левченко, хотя в ее герое нет ни капли женственности. А вот четвертая отличается небольшой детскостью, в исполнении Алексея Межова. Все эти части постоянно контактируют друг с другом: выпивают, разыгрывают встречи Питунина с персонажами его прошлого. Они хорошо дополняют цельный рассказ жизни главного героя, добавляют какие-то свои особые краски. Практически не ссорятся. Даже больше: живут душа в душу.
Фото: Виктор Дмитриев Хочу отметить, что по программкам можно легко определить, насколько важно для постановщиков создать атмосферу даже в мелочах. Программка “Спасти камер-юнкера Пушкина” – это целая серия интересностей. На одной стороне – список постановочной группы, протокол вскрытия тела Пушкина, информация о том, что такое антибиотики. А на обратной стороне – плакат с одним из артистов постановки. Маленькая карманная программка разворачивается в лист размером А2!
Фото: Виктор Дмитриев Питунин странный персонаж. На протяжении жизни он винит Пушкина во всех своих бедах, но при этом горит желанием спасти его. Он ненавидит его всей душой, но при этом жаждет подставить себя под пулю Дантеса. Маленький пустой человечек встретился с глыбой. И глыба эта заняла его полностью. Поглотила. Но сопротивляться ей он даже не стремится, потому что пустота должна быть заполнена. Неважно чем.
