Михаил Семенович, у Вас богатая жизненная история и не простой длительный творческий путь. Изначально Вы стали актером? Или нет? Вы начинали свой путь во флоте?
Война была на исходе (1944 год), когда мы с мамой вернулись из эвакуации на родину в уже освобождённый от фашистов город Николаев Украинской ССР. Всю войну мы прожили в г. Нальчике Кабардино-Балкарской АССР, куда её, после окончания Ленинградского педагогического института, направили на работу.
… К слову сказать, моя “актёрская деятельность” началась ещё в 1942-м году, когда фашисты оккупировали Северный Кавказ. Мне пришлось выучить кабардинский и язык и мимикрировать под местную детвору. Свидетельством тому, что “деятельность” была успешной — мои воспоминания, которыми я, живой и относительно здоровый, сегодня делюсь с вами.
Итак, мне тринадцать лет, и пока мама занята на работе, я вместе со сверстниками брожу по улицам полуразрушенного войной Николаева, добывая топливо. К возвращению матери печь должна быть хорошо протоплена. И вот однажды на стене одного из домов я увидел объявление, в котором Севастопольская Школа Юнгов объявляла набор. Мечта жизни! Поголовное большинство николаевских мальчишек мечтало стать моряками.
И вот уже товарняк (поезд с товарными вагонами) везёт меня к месту будущей флотской службы — легендарному городу русской воинской славы городу-герою Севастополю. Там я выучусь азам службы на флоте, стану матросом. Пройду замечательную школу жизни на линкоре “Севастополь” и эсминце “Сообразительный”. Потом вернусь в родной город и стану квалифицированным рабочим, строителем кораблей Черноморского флота. Так закончится первый период моей жизни и начнётся второй — театральный.
Фото из архива автора
Ваши театральные учителя, кто они?
Мои педагоги – это советский режиссёр, доктор искусствоведения, народная артистка РСФСР Мария Осиповна Кнебель и талантливый советский российский театральный режиссёр, публицист, народный артист СССР, Герой Социалистического Труда Андрей Александрович Гончаров.
Скажите, в каких театрах Вы работали, с кем из именитых посчастливилось служить на одних театральных подмостках?
Прежде, чем осесть в Москве, я много лет проработал в провинции. В моём родном городе Николаеве, в областном театре я переиграл множество ролей — от главных до эпизодических. Когда учился в институте, меня часто приглашали в театр имени Вл. Маяковского для исполнения небольших ролей и для режиссёрской работы. Приглашения исходили от художественных руководителей этого театра. Вначале это был народный артист СССР Н. П. Охлопков, а потом народный артист РСФСР А. А. Гончаров. Оба преподавали у нас в институте и знали меня лично. На одной сцене мне посчастливилось работать с такими выдающимися актёрами, как народные артисты СССР Л. Н. Свердлин, М. И. Бабанова, народные артисты РСФСР Ю. С. Глизер, Е. В. Самойлов, Б. Н. Толмазов, А. С. Лазарев, Э. Е. Марцевич, А. Б. Джигарханян.
Фото из архива автора
Вы сменили амплуа актера на режиссерскую деятельность, как бы Вы охарактеризовали себя в двух словах уже в должности режиссера?
Про себя говорить трудно, но попробую. Я доброжелательный прагматик, (вот Вам два слова!). С тех пор, как я стал заниматься исключительно режиссурой, моя работа с актёрами над ролью продолжалась до тех пор, пока не придет абсолютная ясность, что он (она) не смогут выполнить режиссёрского задания. И тогда сантименты не идут в расчёт — актёр снимается с роли безоговорочно. Спектакль важнее любых человеческих отношений.
И Вам не приходилось переступать через свои принципы?
Это невозможно. Актёрская профессия предполагает полное перевоплощение исполнителя в персонаж. В процессе репетиций ваши личные пристрастия, вера, привычки и убеждения должны исчезнуть, раствориться, а вы — перевоплотится в другого человека, того, кого играете.
В любом деле есть переломные моменты, а у творцов, наверное, особенно. Какие были у Вас?
Да вот, пожалуй, уже упомянутый переход на исключительно режиссёрскую деятельность. Это было нелегко. В провинции я имел значительный успех, играя большие, центральные роли. А это, как наркотик. Плюс поклонники, поклонницы...
Фото из архива автора
Михаил Семенович, я знаю, что Вы собираете театральные байки и пишите небольшие рассказы-воспоминания о театральной жизни, расскажите о самом необычном эпизоде из Вашей театральной карьеры.
Это не совсем точно. Я пишу только про то, что видел сам или участвовал в этом. Вот, к примеру, коротенькая история моего сценического дебюта.
Вместе с приказом о моём зачислении на работу в театр в качестве артиста вспомогательного состава, на доске объявлений было вывешено распоряжение Зав. труппой о том, что “артист вспом. сост. Серебро М. С. обязан ежевечерне просматривать идущие спектакли с целью ознакомления с репертуаром театра”. Но в этом не было надобности. Я сам не пропускал ни одного спектакля. Устроившись в “глубине кулис”, я не отрывал глаз от происходящего на сцене. Я обожал театр. И вот однажды, когда до начала спектакля оставалось каких-то пару часов, в моё укромное местечко просунул голову помощник режиссёра и торжественно произнёс:
— Ну, вот! Сбылась мечта идиота. Сегодня вечером ты, наконец, выйдешь на сцену. Видит Бог, я был против. Но так распорядился главный режиссёр.
Как потом выяснилось, заболел актёр, игравший почтальона. Заменить его было некем — вся труппа была занята на спектакле в подшефном колхозе. Решили рискнуть и выпустить меня. Впрочем, риск был невелик. Роль маленькая, чтобы не сказать крошечная. С сумкой на плече я должен был войти в “комнату” и произнести всего два слова: “Вам письмо”. Затем вручить находившемуся там человеку письмо и уйти. Всё. Но, что ни говори, первая роль! Да ещё со словами...
И вот я стою “на выходе” и жду своего “дебюта”. Рядом помощник режиссёра. На мне почтовая куртка, форменная фуражка и сумка с газетами и письмами.
— Выйдешь и скажешь: “Вам письмо”, — шепчет рядом пом. реж. — И всё. И уйдёшь. Не вздумай ничего наигрывать. Никакой самодеятельности. Уходи.
В который раз он ощупывает меня, проверяя всё ли на месте — сумка, фуражка. Письмо... И вот, наконец…
— Внимание! Почтальон, приготовились. Реплика. Пошёл!
Но не тут-то было. Ноги у меня сразу стали ватными, и я не смог двинуться с места. Пом. реж. тихонько толкнул меня, и я “пробкой” вылетел на сцену. По пути сбив стул, я ухватился за край стола и замер. Молчу.
— Вам письмо... — подсказывает суфлёр.
Молчу.
— Отдай ему письмо!.. — в бешенстве шепчет помощник режиссера.
Стою и молчу.
— Письмо! Письмо! — уже громко подсказывают актёры, стоящие за кулисами.
— Отдай ему письмо, парень и иди себе... — посоветовал кто-то с галёрки.
А девочка из первого ряда подошла к авансцене и сочувственно произнесла:
— Мальчик, отдай дяде письмо...
Наконец не выдержал партнёр, стоявший у “окна”, спиной ко мне.
— Вы мне письмо принесли? Так давайте его сюда.
Ещё чего?! Здесь должны быть мои слова! А он порет какую- то “отсебятину”. Хамство какое! Одной рукой я ещё крепче ухватился за стол, а другой — прижал письмо к груди.
Закрыли занавес. От стола меня отрывали несколько человек. А рядом, как безумный, хохотал главный режиссёр:
— Правильно, молодой человек! Боритесь за свой текст до конца. Завтра же приходите ко мне в кабинет. Надо подумать о вашем будущем!..
А потом был путь из режиссера в писатели. Что послужило толчком к сочинительству?
Своё первое стихотворение я написал в десять лет, ранним летним утром сорок первого года, когда скрипучая арба везла нас с мамой в аул Кызбурун для знакомства с роднёй своего нового мужа, интеллигента в первом поколении Лостанби Афашагова — поэта и общественного деятеля Кабарды... Один из образованнейших людей своей республики, он был в оппозиции к обоим режимам — оккупационному фашистскому и, как бы — освободительному советскому. Те не остались в долгу и поочередно сажали его в тюрьмы. Мать очень любила его. Когда пришли немцы, она не ушла, подобно своим коллегам в соседнюю Грузию, а стояла в очередях под тюремными окнами, чтобы передать мятежному кабардинцу немного еды, которую она покупала на базаре, где продавала его и свои вещи.
... А пока над Кабардой мирное небо. Наша дорога петляет в ущелье, среди высоких скалистых гор. Лостанби инструктирует маму как должна вести себя младшая женщина среди старших родственников, а я во всё горло выкрикиваю, как мне кажется, стихотворные строчки, которые рождаются тут же под сенью высоких гор, синего неба и яркого солнца... Такой вот длинный ответ, извините, на Ваш короткий вопрос о моём “сочинительстве”.
Фото из архива автора
Опишите свое самое большое достижение и самый впечатляющий провал в творческой деятельности?
Одно и то же произведение. Роман об этих двух людях — матери и отчиме. Об их судьбе. Когда в Нальчик вернулись наши, Афашагова ненадолго выпустили из тюрьмы, куда его посадили немцы, а потом сами арестовали за открытую националистическую деятельность уже при советской власти. Он добивался создания свободной Кабарды. Он так и погиб в лагерях КГБ. Мать, которая была уже в то время заместителем наркома просвещения республики, сняли с работы и исключили из партии. Мы вернулись в Николаев. Она долго добивалась реабилитации. Его и своей. Надорвалась в борьбе за справедливость и умерла в городе, где родилась. Царство ей небесное. Так вот я написал об этом роман. В этом мне помогла жена — Саенко Маргарита Ивановна, журналист. В своё время она окончила МГУ и работала в николаевской газете. Люди, которым я давал его читать, — хвалили. Киевское издательство Вiтчiзна, куда я его отослал, отозвалось большой ругательной статьёй в мой адрес и рекомендацией николаевскому Обкому никогда не подпускать “скрытого антисоветчика” Серебро М. С. к средствам массовой информации. Вот этот роман я и считаю своим самым большим достижением и самым большим провалом.
Михаил Семенович, как Вы оказались в эмиграции? В какое время?
Это было в 2000-м году. Мы жили в это время в Москве. В эмиграцию засобирались дети. Жена, естественно, за ними. А я, уже будучи пенсионером, за женой. Простая, ничем не примечательная история.
Фото из архива автора
Сложно ли было найти “свое место под солнцем” в новой стране?
Мне — нет. Сразу стал писать. Редактор — жена — всегда под рукой. Она же фактический соавтор, советчик, вдохновитель и строгий критик.
Скажите, как Вы считаете, в чем секрет успеха творческого человека?
В верности самому себе, своему призванию и таланту. Совершенству нет предела. “Следовать своей дорогой” — удел и обязанность любого писателя. И на этом пути совершенствовать свой стиль и манеру изложения текста — долг серьёзного писателя. Попытка кому-то подражать, менять стили и формы повествования — не более, как цирковой номер, и не имеют к творчеству никакого отношения. Успех ждёт только на пути собственного совершенства.
